18 сентября был день рождения Леонида Михайловича Харитонова. В этой связи, новостное агентство «Sputnik News International» (входит в состав «Russia Today») опубликовало сегодня на своем сайте статью, в которой младший сын Леонида Михайловича — Михаил, отвечает на вопросы агентства и рассказывает об отце в день его памяти.
Автор статьи — Demond Cureton, журналист «Sputnik News UK».
Спустя три года после годовщины его смерти поклонники продолжают чествовать наследие одного из самых выдающихся вокалистов России — молодого человека из Иркутской области Сибири, который мечтал о карьере певца, а позже присоединился к ансамблю, широко признанному духом советской культуры.
«Спутник» поговорил с Михаилом Харитоновым, сыном Леонида Харитонова, о жизни и карьере его отца, как одного из самых изумительных вокалистов России. Родившийся 18 сентября 1933 года, Леонид присоединился к ансамблю имени Александрова в 1953 году, что привело к прекрасной карьере охватывающей полвека, а также известным на многочисленных континентах и заслуженно удостоенному нескольких почетных званий.
«СПУТНИК»: Не могли бы вы рассказать нам о самом запоминающемся выступлении Леонида Харитонова в составе ансамбля имени Александрова?
Михаил Харитонов: В памяти моего отца сохранились три таких выступления. Первое из них, конечно же, был его сольный дебют с народной песней «Есть на Волге Утес», исполненный во Дворце съездов в 1965 году для советского правительства, включая бывшего генерального секретаря КПСС Леонида Брежнева.
Этот концерт запомнился тем, что это было его первое выступление в качестве солиста, получившее высокую оценку публики. Как рассказывал мне отец, Брежнев даже прослезился, когда слушал эту песню.
Это выступление стало большим рывком вперед в его знаменательной карьере, потому что буквально сразу после этого ему присвоили почетное звание Заслуженного артиста PCФСР, что также дало ему толчок, потому что он стал солистом после десяти лет пения в хоре. Это привело к его подъему в творчестве, и позволило стать одним из ведущих сольных артистов ансамбля в будущих выступлениях.
Второе выступление, которое он часто вспоминал, было с песней композитора Матвея Блантера на слова И. Сельвинского «Черноглазая казачка» в 1967 году в Лондоне, которое проходило в Королевском концертном зале «Альберт-Холл». Отец был первым, кто спел эту песню, которая до этого не исполнялась перед публикой. Перед отъездом в Лондон хор репетировал, и композитор Матвей Блантер, недавно сочинявший эту песню, попросил отца исполнить ее.
И уже на концерте в Альберт-Холле, Борис Александров предложил отцу сделать импровизированную премьеру «Черноглазой казачки» в конце концерта. Песня оказалась настоящим хитом!
Третье выступление, о котором также говорил отец, было в 1969 году в Париже вместе с французской певицей Мирей Матье. Она репетировала тогда с ансамблем Александрова песню «Quand fera-t-il jour, camarade?». Авторское видение заключалось в том, что она поет ее с Леонидом Харитоновым дуэтом, причем каждый исполнитель чередует куплеты.
Несмотря на то, что Мирей Матье репетировала эту песню, в какой-то момент она отказалась от дуэта, сказав, что чувствует как Леонид перекрывает ее своим голосом. В итоге отец на тех гастролях исполнял эту песню в качестве солиста один. Но всё же позже Мирей стала петь эту песню с ансамблем, и ее выступления были также успешными.
«СПУТНИК»: Вы упомянули Мирей Матье, а каких других знаменитых певцов любил исполнять Леонид Харитонов? Были ли у него кумиры?
Михаил Харитонов: Однажды в юности, будучи в Иркутской области, проезжая мимо какого-то дома, он услышал голос певца, который сразу поразил его до глубины души. Он гадал, кому принадлежит этот голос, и, узнав, что это был Федор Иванович Шаляпина, то сразу увлекся его тембром, манерой пения и с этого момента начал мечтать о собственной музыкальной карьере.
Совсем молодым парнишкой он прибегал на берег Байкала и громко пел там с утеса в полном одиночестве, чтобы развивать свой голос. Он не решался выступать перед другими, поэтому пел в стороне от всех. Мой отец был так впечатлен голосом Шаляпина, что боготворил его как своего рода наставника, учась у знаменитого баса его манере пения и вокальной школе.
Однако, несмотря на свое восхищение Шаляпиным, он никогда не стремился подражать ему и предпочитал петь в собственной манере.
Позже Харитонов познакомился со своим вторым кумиром — Сергеем Яковлевичем Лемешевым. Однажды отцу даже удалось встретиться с гениальным тенором. На этой встрече он подарил Лемешеву свой первый сольный диск и пригласил его на следующий концерт. Но Лемешев умер за день до этого концерта. Это было в 1977 году. Новость была ужасной, так как мой отец всю свою жизнь относился к знаменитому тенору с искренним восхищением.
Композиторы также сыграли важную роль в помощи моему отцу, поскольку в то время они имели свое решающее слово. Они задавали направление репертуару ансамбля Александрова, т.к. многие из них входили в состав художественного совета. Например, такие композиторы как Анатолий Новиков, Вано Мурадели, Серафим Туликов, Матвей Блантер и другие.
Последний был очень близок с Леонидом, который относился к Блантеру как к родному отцу. Матвей Исаакович написал для него много песен, в том числе русский цыганский романс «Кони-звери», и был одним из самых больших покровителей моего отца в определенное время.
Но больше всех отцу помог, конечно же, сам Борис Александров — мэтр и профессионал своего дела, блестящий аранжировщик, композитор и дирижер. Сын известного Александра Александрова, который написал гимн Советского Союза, ставший в последствии гимном Российской Федерации.
Борис Александрович научил моего отца очень многому: от того, как держать себя на сцене и работать в команде, до дисциплины и пения. Ансамбль был богат на талантливых солистов в те времена. Но…, к моему большому сожалению, сила Краснознаменного ансамбля постепенно начала ослабевать в 70-х и 80-х годах, когда из Ансамбля ушли по разным причинам многие ведущие солисты, а позже и сам Борис Александров ушел на покой.
Но я действительно считаю, что 1950-е-1970-е годы были золотыми годами ансамбля, и никогда уже не будет певцов, подобных тем, что были тогда в хоре. Таких певцов сегодня нет из-за другого уровня подготовки, чем тогда. Они были выпускниками музыкальных консерваторий, выступали в Большом театре, были выпускниками Гнесинского государственного музыкального училища и так далее.
Ведущие певцы хора могли бы с успехом преуспеть в Италии и стать всемирно известными артистами. У них были талантливые учителя, такие как Евгений Августович Кангер, концертмейстер и вокальный педагог Ансамбля им. Александрова, который обучал ведущих певцов и глубоко повлиял на моего отца в вокальном и творческом плане.
«СПУТНИК»: Не могли бы вы рассказать нам о главных наградах Леонида Харитонова?
Михаил Харитонов: Он был удостоен звания Заслуженного артиста РСФСР (России), а затем Народного артиста России.
Он покинул ансамбль имени Александрова в 1972 году и занялся сольной карьерой, которая была довольно успешной вплоть до середины 1980-х годов, когда его карьера вступила в медленную фазу.
Важно отметить, что с начала 1980-х годов между дочерью Леонида Брежнева и моим отцом возник конфликт, который привел к многочисленным проблемам. Его перестали пускать за границу, он больше не мог получать награды и даже некоторое время не появлялся на телевидении. Это был довольно сложный период в его жизни с точки зрения сольной карьеры.
Но эти проблемы, казалось бы, исчезли в 1990-е годы (при президенте России Борисе Ельцине). Он возобновил активную деятельность и выступал вплоть до 2006 года, когда он перенес две крупные операции: одну на сердце — аортокоронарное шунтирование после перенесенных четырех инфарктов, а другую — по лечению рака прямой кишки. После этого ему дали инвалидность 2-й степени, и он, конечно, перестал выступать. Он умер после своего пятого сердечного приступа в реанимации в сентябре 2017 года, на следующий день после своего дня рождения.
Он был сильным Сибиряком, как физически, так и духовно, а также выдающимся человеком и блестящим вокалистом. Из комментариев на YouTube видно, что люди со всего мира считают его глубоко одаренным артистом, обладавшим сильным, уникальным голосом — «бас-кантанте» или «баритональный бас».
Он был также удивительным актером, на которого было приятно смотреть во время его выступлений. Достаточно посмотреть в его исполнении такие произведения как «Черноглазая казачка», «Песня о блохе», «Улица-улица» да и многие другие, чтобы убедиться в этом. Он всегда «проживал» каждую песню, которую исполнял, вкладывая в нее всю свою широкую русскую душу.
«СПУТНИК»: Вы говорили о духе Леонида Харитонова. Какова была его реакция на трагедию декабря 2016 года, когда 64 участника ансамбля имени Александрова погибли в авиакатастрофе в Сочи? Что он чувствовал, потеряв так много друзей и коллег? Как ансамбль оправился от этой трагедии?
Михаил Харитонов: когда случилась трагедия в 2016 году, мой отец знал почти никто из коллектива, кроме того, несколько человек из хора золотые годы в 1960-е годы. Например, Виктор Григорьевич Кадинов, администратор Ансамбля или Константин Павлович Лисовский, который раньше был солистом, а сейчас он там педагог по вокалу.
Тем не менее, и не смотря ни на что, ансамбль много значил для моего отца, где он начинал свою карьеру. Он посвятил этому коллективу 20 лет своей жизни и всегда питал теплые чувства к ансамблю, который тоже его не забывал — коллеги поддерживали связь по телефону и присылали ему открытки.
Но известие об этом, конечно, стало трагическим моментом для моего отца, который впал в депрессию примерно на три дня. Я сообщил ему об авиакатастрофе, и он попросил меня записать видео для канала, чтобы выразить свое потрясение и соболезнования.
Ансамбль полностью восстановился со свежим, молодым составом артистов. Не смотря на то, что я думаю, что у них есть место для роста, и они находятся в самом начале своей новой карьеры, ансамбль продолжает жить, и трагедия не привела к его забвению.
«СПУТНИК»: Что бы Вы хотели сказать о его наследии, а также о том, как важно помнить и чтить его творчество? Как можно узнать о нем и его искусстве, и где можно найти записи его выступлений?
Михаил Харитонов: Повторюсь, что по моему личному мнению, у ансамбля уже нет той подготовки, которая была раньше. Тогда были сильные певцы, у которых была сильная школа. Но сегодня уже нет таких сильных педагогов и наставников, да, пожалуй, и музыки той уже не существует.
К сожалению, такая музыка сегодня не так популярна. Записи тех времен не транслируют ни по радио, ни по телевидению. Сегодняшние музыкальные передачи довольно посредственны, что еще раз доказывает, что такие люди, как мой отец или выдающиеся певцы ансамбля того времени, такие как Евгений Беляев, Алексей Сергеев или Георгий Андрющенко, могли бы быть оперными певцами мирового уровня и являются жемчужинами русской культуры.
Есть музеи русского искусства, такие как Грановитая палата или Алмазная сокровищница, но ведь то же самое относится и к искусству, так как это то, что мы также должны сохранить для потомков. Ни газеты, ни телевидение не сообщили о смерти моего отца и не вспомнили о нем. Он умер тихо, в окружении своей семьи и нескольких коллег из ансамбля.
Это то, что очень печалит меня. Потому что память об этих людях должна быть сохранена. Например, в Государственном фонде телевизионных и радиопрограмм имеется много архивных записей, в том числе и моего отца, которые никогда и нигде не транслировались.
Вы можете найти записи и информацию в моих аккаунтах на Facebook и YouTube канале, которые я начал публиковать, когда мой отец был еще жив. Он был поражен тем, как Интернет снова сделал его знаменитым, несмотря на то, что массмедиа забыли его в России и за рубежом. Я начал публиковать его видеозаписи, фотографии и рассказы, и люди сразу же начали проявлять повышенный интерес. Например, количество просмотров только «Черноглазой казачки» перевалило уже за 6 миллионов.
Как показывает статистика нашего канала, к сожалению 80 процентов тех, кто проявляет интерес — иностранцы, а в России интересующихся такой музыкой гораздо меньше. Многие пишут, что помнят моего отца еще с тех времен, а другие открыли для себя его творчество только недавно, считая его одним из лучших певцов России и даже в мире.
«СПУТНИК»: Как вы думаете, что нужно сделать, чтобы вернуться к прошлому уровню подготовки оперного пения и пробудить к нему новый интерес?
Михаил Харитонов: Честно говоря, я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Понимаете, тогда в Ансамбле существовал очень строгий отбор, и хор искал талантливых певцов по всей стране. Тем кого приглашали на работу в Ансамбль, давали сильную школу пения у лучших вокальных педагогов.
Но сейчас, насколько я знаю, у нас педагогов такого уровня больше нет, да и система обучения совсем другая. Я лично не знаю, как возродить тот уровень академической подготовки, который был в советское время. Это будет невозможно, пока не появятся новые опытные и талантливые вокальные наставники.
Мы также должны продвигать классическое оперное пение. Показывать записи и воспитывать следующее поколение вокалистов, на примере лучших исполнителей прошлых лет и их уникальных способностей. Мы должны продвигать классическую музыку, потому что сейчас молодежь тяготеет к более простой музыке, но может обратиться к чему-то более серьезному и значимому, когда они станут постарше, что является естественным процессом.
Если мы не будем просвещать следующее поколение талантов, то они так никогда и не узнают об этом мировом наследии. Но если мы будем это делать, то это поможет многим наслаждаться жанром и пополнить число поклонников. Образованные люди смогут изучать мастерство лучших солистов прошлых времен, как и те, в свою очередь, когда-то изучали и постигали певческое искусство. Мы должны писать и говорить о таких артистах, чтобы увековечить их память.
Например, я хотел установить бюст моему отцу в его родном городе и мемориальную табличку на доме, где он жил в Москве. Но, к моему большому сожалению, это оказалось практически невозможно в виду отсутствия заинтересованности властей, поэтому я отказался от этих идей.
Мы, безусловно, должны делать все эти вещи, чтобы передавать их наследие другим, поскольку чем больше есть доступной информации, тем больше интереса будет у молодых людей. Но без этого они так никогда и не узнают. Поэтому мы должны постоянно продвигать эти незаслуженно забытые жемчужины русской культуры и беречь их.
Ведь у них есть так много чему поучиться, и они могли бы послужить примером для подражания, как когда-то Федор Шаляпин стал ориентиром для моего отца и других людей, изучающих оперное пение. Но я чувствую, что сегодня к артистам прошлых лет не проявляют должного внимания. Они забыты.
Свежие комментарии